Греховная связь - Страница 49

Клара снова рассмеялась и постучала по его груди кончиком закрытого веера.

— И что мы с этим будем делать?

Он дотронулся до того места на ее руке, остававшегося открытым между перчаткой и коротким кружевным рукавом. В Кларе мгновенно пробудилось желание, и она оглянулась, не смотрят ли на них.

Сегер наклонился и прошептал ей на ухо:

— Я по-прежнему знаю, как доставлять удовольствие, не причиняя вреда, и думаю, ты знаешь, как воспользоваться этим и получить удовольствие. Нам нужно только подходящее местечко.

Она не верила своим ушам.

— Ты пытаешься снова заманить меня среди ночи в карету, если не ошибаюсь?

— Если честно, я имел в виду нечто другое. Более удобное, но и более опасное. Как насчет завтрашней ночи?

Могла ли Клара притвориться, что ее не интересует эта отчаянная затея? Ни в коем случае.

Ее губы сложились в хитрую улыбку и, раскрыв веер, она помахала им перед своим липом.

— Хорошо. Я поддаюсь на твою уловку. Расскажи, прошу тебя, все подробно, я совсем заинтригована.

Наследующее утро Сегер проснулся, чувствуя прилив сил и голода. Его будущая жена оказалась смелой любительницей приключений, совсем не похожей на благовоспитанных вялых дебютанток, которых он встречал.

Он не сожалел о своем выборе. Ему была нужна именно такая жена, которой бы нравилось немного остроты в их браке. Или пока во время их помолвки. Он никогда бы не женился на тихой и робкой молодой женщине. Ему нужны были острые ощущения, и Клара, какой бы невинной она ни была, снова и снова доказывала ему, что вполне подходит ему. Она приняла его рискованное предложение — даже он считал его рискованным, — и сегодня ночью они должны были увидеться с ней наедине.

Несколько таких свиданий, и он, возможно, все-таки доживет до сентября.

Хотя будет сложно не лишить ее невинности полностью. Сможет ли он выдержать это? Он уже сорвал достаточно лепестков с цветка невинности.

Он полагал, что придется выдержать. Всегда есть опасность, что с ним что-нибудь может случиться — например, он мог попасть под омнибус. А он не хотел оставлять Клару одну в этом мире без мужа и, возможно, ожидающую его ребенка. Сначала он должен жениться.

Он просматривал газету, когда в комнату вошла Джиллиан. Под мышкой она несла большой тяжелый сверток из коричневой бумаги, который положила на стул рядом с собой.

— Доброе утро, Сегер, — сказала она своим тихим, звучавшим по-детски голоском и села за накрытый белой скатертью стол напротив него.

— Доброе утро, Джиллиан. Ты хорошо спала?

— Да, спасибо. — Она подождала, пока лакей не поставил перед ней тарелку, и затем взялась за вилку. — Вчера обед удался. Тебе понравился?

Он поднял глаза от газеты. Его кузина обычно за едой не задавала вопросов. Она была очень тихой и застенчивой и сейчас удивила его.

Сегер улыбнулся, сложил газету и отложил ее в сторону.

— Я получил удовольствие, а ты?

Обычно, говоря с ним или с кем-то другим, Джиллиан не смотрела собеседнику в глаза, но в это утро посмотрела. По крайней мере несколько раз, поверх тарелки.

Жаль, что она была так болезненно застенчива. Она не была непривлекательной девушкой, и ей надо было только чаще улыбаться и побольше говорить.

— Было восхитительно, — сказала она. — Должна заметить, мне очень понравилась Клара; Она очень милая.

— Я рад, что ты так считаешь.

Разговор прекратился на пару минут, пока Джиллиан ела свой завтрак. Сегер собирался снова взять газету, но не хотел быть грубым. Он пил не спеша кофе и смотрел в окно.

— Сентябрь — хорошее время для свадьбы, — сказала Джиллиан, к его удивлению, продолжая разговор. — А семья Клары приедет из Америки? Как я поняла, у нее есть еще одна сестра.

— Да, ее зовут Адель, и ей восемнадцать лет. Я уверен, она будет рада познакомиться с тобой. У нее это будет тоже первый сезон, как и у тебя.

— Интересно, а как проводят сезон в Нью-Йорке? — спросила Джиллиан. — Америка, как кажется, интересное место. Я бы хотела когда-нибудь съездить туда.

— Может быть, съездишь.

Она улыбнулась ему, но он не увидел радости в ее глазах. За всю ее жизнь он никогда не видел, чтобы у нее, как у Клары, сияли глаза. А он знал ее еще ребенком, когда они с матерью приехали из Шотландии в Лондон, чтобы присутствовать на свадьбе Куинтины с отцом Сегера. Сегеру тогда было семь лет.

Неожиданно Сегер вспомнил тот день два года назад, когда они хоронили мать Джиллиан. Всю похоронную службу Джиллиан тихо проплакала. Сегер сидел в ряду напротив нее и видел, как она непрестанно вытирает под черной вуалью бегущие по щекам слезы, но она не издала ни звука.

Она, как и он, была единственным ребенком, с той лишь разницей, что была очень близка со своей матерью. Куинтина объяснила необычную их близость, когда получила телеграмму о смерти сестры. Сегер восхищался этими отношениями, осознавая, что не сможет понять, что чувствует человек, выросший в доме, где он не одинок. Сегер тоже тогда оплакивал эту потерю.

«Должно быть, Джиллиан сейчас очень одинока», — думал он с сочувствием.

Джиллиан закончила завтрак и положила вилку. Затем взяла большой принесенный ею сверток.

— У меня для тебя кое-что есть, Сегер. Это подарок к твоей помолвке.

Она обошла стол и протянула сверток ему. Он удивился:

— Надо же. Спасибо.

Джиллиан села на место, которое обычно занимала Куинтина.

Сегер воспользовался столовым ножом и разрезал бечевку. Развернув сверток, он воскликнул:

— Атлас! И какой хороший. Прекрасный подарок, Джиллиан. Откуда ты знаешь, что мне нравятся карты?